Кондаков

История культуры

4 сессия, 1 набор

03.03.99

 

Кондаков – До последнего в культурном исчислении времени нигде в мире культурология не существовала. Существовала культурная топология, этнография, изучение культур первобытных народов, а такой всеобщей области – знания о культуре не существовало. И сегодня, когда наши крупные культурологи приезжают в Америку, вроде В.В. Иванова, то многие американцы удивляются, как можно знать о буддизме, полушарном мышлении, о четности и нечетности знаковых систем,  условиях русской культуры – все одним человеком и в одном поле. Здесь, конечно,  заключается определенная проблема. Но дело в том, что такое культурология как наука. Говорят, что все, что нас окружает – все культура.

Я сегодня буду говорить об истории культуры. Обычно мы говорим о политической истории, о социальной истории, а не просто о культурной истории. В конечном счете, все те понятия, представления, которые вырабатывались политиками, идеалы, например, того же социализма или феодализма или еще какой-то формации – все они рождены в культуре. И какие-то концепции, доктрины - все принадлежат культуре. Любая история – это поток каких-то представлений, понятий, моделей и все опосредуется через культуру. В культуру входит много совершенно разных, разнородных вещей. В истории религий мы имеем дело с историей представлений о трансцедентном, т.е. о том, что не подвержено всяческому опыту, что существует по ту сторону нашего сознания, во многом речь идет о неких гипотетических вещах, которые не подтверждены строго рациональным образом. Но это тоже история культуры, потому что культура вне религиозных воззрений не существует. Многие памятники Древнего Египта или Древней Греции нами могут быть поняты, как явления тех религиозных и мифологических представлений, которые существовали в ту эпоху, в том регионе, у тех народов  и т.д. Когда мы говорим об истории науки:  (вначале) существует история философии, (потом) история естественно-научных представлений, мы задумываемся над тем, что Ньютоновская концепция механики или концепция физики и теория относительности имеют мало чего общего, одна отрицает другую. Ньютоновская механика в какой-то степени по сравнению с учениями Галилея, представляет собой определенный шаг вперед. И мы говорим о том, что исторически развиваются представления о физике, о строении мира, космоса, понимание законов природы. И это тоже всячески изменчиво, но все освоение новых законов природы и их смена – это тоже есть представления культуры. Когда мы говорим, что меняются языки, одно и то же представление в рамках одного языка представляется одним образом, а в рамках другого – другим образом, это тоже культурное представление.

Беру очень наглядный пример – критика - общий тип, но в разных смыслах – есть критика литературная, художественная, кинокритика, Есть критика общественная, можно критиковать Ельцина, или Клинтона, или Садама Хусейна – и это критика политика, политического строя, который был создан, или конкретного поведения человека в тех или иных житейских ситуациях. Это все формы критики и критика есть форма какой-то оценки со стороны. Мы то или иное явление, какой-то процесс или человека вставляем в какой-то контекст и оцениваем его с положительной и отрицательной точек зрения. Представление о критике, как оно сложилось в Древней Греции, слово это древнегреческое, оно возникает в третейском суде. Причем этот суд мог применяться в самых разных ситуациях: в спортивных состязаниях, в состязании поэтов, на спорах философов (как в великих Платоновских диалогах), это могла быть критика того или иного правления на Афинском собрании. И  здесь, когда спор заходил в  тупик, когда один говорил одно, а другой прямо противоположное, здесь – нужен был третий, который мог взвешенно, аргументировано, трезво рассудить их, сказать, что ты прав в этом, а ты прав в этом, а в этом вы оба не правы, потому что общее мнение складывается так. Критика в древнегреческом представлении – это представление о равновесии в спорящих  сторон, о противоборстве и разрешении спора между ними.

Когда само слово уже появилось в римском обиходе, оно стало пониматься в другом смысле. Например, когда критиковал Цицерон ... – это была критика сокрушительная, это было скорее обличение, осуждение, нежели разрешение какого-то спора. И такое представление о споре у нас широко распространилось: критика ревизионизма, критика отступников от генеральной линии партии, диссидентов, Солженицына, академика Сахарова. Это критика односторонняя: никто в ней не собирался выслушивать, что говорят обвиняемые с той стороны, как они понимают ситуацию. Это уже два совершенно разных представления о критике.

А если мы возьмем два совершенно других региона: арабские страны и Древний Китай. Там тоже были свои представления о критической деятельности. В культурном смысле говорить о представлении о критике можно даже этимологически. Если на арабский язык переводить слово "критика", то мы видим, что на арабском языка представление о критике связано с оценкой, аукционом, какими-то акциями торговли. Речь идет о том, что, оценивая то или иное явление, мы можем устроить торг такой: кто больше даст или кто какое мнение сильнее аргументирует. Это древневосточное представление о восточном базаре. А в Китае, где была бюрократическая система, любая критика могла исходить только сверху – со стороны того или иного чиновника. И китайское слово ... – означающее критика, означает скорее партию товара, которую можно разделить на составные части, кусок  мяса, который можно разрезать на какие-то куски – это разъятие целого на какие-то элементы. Критика связана скорее с анализом, чем с оценкой.

В Греции – противоборство, борьба мнений, диалог, на арабском Востоке – оценка, причем часто исчисляемая звонкой монетой, в этом смысле оценка какого-нибудь поэта или певца при дворце какого-то халифа, конечно, оценивалась  в деньгах или в ценном подарке. А в Китае – это анализ специально поставленного лица, анализ и расчленение целого на какие-то составные части. В этом отношении можно сказать, что в ходе прогресса часть культур или разные цивилизации пришли к какому-то единому представлению о том, что такое критика, но исторически складывалось это представление очень по-разному, и оттенки этого в каждой цивилизации сохраняются.

Специфика культурологии как дисциплины заключается в том, что под понятием культура понимаются очень разные вещи. Есть даже такого рода спортивный интерес: сколько существует определений культуры. Их существует 250, 300 или даже 500 – кто больше знает и кто больше насчитает. Все эти определения можно классифицировать, их можно воспринимать более узко и более широко, можно их объединить в группы каких-то определений. Но то, что культура принципиально многозначна, что в ней существует масса всяких смыслов, оттенков, значений применительно к одному и тому же явлению – это факт. Более того, можно в одном целом соединить научные, вполне рациональные понятия, в том числе относящиеся к  естествознанию, или понятия, относящиеся к мифологии, религии и вообще к совершенно туманным и даже мистическим вещам. Или мы говорим о явлениях искусства, которые выражаются скорее не в понятиях, а в образах, ассоциациях. Причем, в одних случаях ассоциации могут быть музыкальные, в других случаях – изобразительные, в третьих случаях – словесные. Мы объединяем в область культуры в случаях художественных явлений, в случаях религиозно-мифологических явлений, в случаях явлений науки или философского знания – явления, которые очень трудно соединить в одно целое.

Особенность культурологии, как дисциплины очень близка, с одной стороны, философии культуры: когда философское знание обращается к культурным предметам, мы говорим о философии культуры. Близка к лингвистике, потому что в  рамках лингвистике есть семиотика – одна из наук о знаковых системах, о языке, и ее можно представить, как знаковую систему. Но когда мы говорим о семиотике культуры, мы говорим о том, что в культуре тоже существуют определенные знаковые системы.

Например, сравнивая Москву и Петербург, мы говорим, что это два разных города. Москва такая круглая, бесформенная, а Петербург такой квадратный расчерченный на какие-то квадраты и т.д. В Москве в основном кольцевые дороги – бульварное кольцо, Садовое. В Петербурге – площади, переулочки, которые соединяются не по круговой системе, а графически построенный Петербург – он такой европейский город, соединенный каналами, берегами, набережными и т.д. Златоглавая Москва и Петербург – в синтетическом стиле выдержанный.  Это говорит о том, что есть семиотика города. В каждом городе есть свой дух определенный, дух Петербурга –один, а дух Москвы – другой. И наблюдая за тем, как развивалась культура в Петербурге и Москве, понимаешь, что даже наука и Москве и Петербурге развивалась по-разному.

Елисеева – А как связаны семиотика, история культуры, историческая культурология, социальная и культурная антропология, философия культуры? Сейчас вы говорите, как связана культурология и семиотика.

Кондаков – Изначально вы задали мне вопрос, что такое культурология и как она дифференцируется. Я пытаюсь вам пока ответить именно на этот вопрос. К истории культуры сейчас тоже перейду. Это другая будет уже задача.

Елисеева – Хочется отличить науки. У них у каждой свой объект, своя методология и какие-то особо характерные связи между ними. Мне пока не удается их разнести и соотнести.

Кондаков –Я культурологией занимаюсь 25 лет и на какие-то вопросы до сих пор не могу ответить. Вам придется примириться с тем, что я пытаюсь именно, как я могу привести вас к какому-то определенному выводу. Это не значит, что я вас приведу вас к однозначному, какому-то четкому технически корректному определению. На самом деле здесь все гораздо сложнее.

Елисеева – Сейчас я с Вами разговариваю, как студентка факультета социокультурной политики, потому что на данном факультете требуется ответить на вопрос, какая связь между семиотикой и другими науками

Кондаков – Я бы вам такого вопроса не задал, это вопрос – "на засыпку". Ответ можно взять из соответствующих книг, а не из одной лекции, где я по верхам вам что-то говорю. В течение одной лекции нельзя дать ответы на все вопросы. Но я пытаюсь ответить. Но нельзя ответить: а), б), в) – вот в этом. Так нельзя ответить – это будет понятийно.

Я первую половину ответа на первый вопрос пока дал, а мысль еще не закончил. Соединить в одном смысловом поле явления психологии, религии, науки, городской жизни и т.д., чрезвычайно трудно, мы таким образом должны во многом абстрагироваться. И одной из особенностей культурологического знания является то, что это  знание в принципе не верифицируемо. Естествознание, скажем, говорит, что эта концепция правильная, а эта – неправильная. С современной точки зрения, например, механика того же Ньютона каким-то требованиям не удовлетворяет. Мы не можем объяснить какие-то явления, происходящие в космосе и т.д., хотя в определенных границах законы Ньютона применительно к земным условиям действуют. В случае с культурологией дело сложнее. Есть концепция, например, Гумилева – взаимодействия России и восточных стран. И задается вопрос: в какой степени эта концепция является научной? И по этому поводу есть разные точки зрения. Одни говорят, что на самом деле, Гумилев все это придумал, он как-то не так собирал факты, его система очень тенденциозна. И в этом отношении это не вполне наука. И можно с этим согласиться и привести даже доказательства того, что Гумилев, действительно, в каких-то случаях сконструировал желаемый объект. А можно представить, например, точку зрения современных математиков, Фоменко, Носовский (?) и целый ряд других подвижников, которые, занимаясь глобальными аналогиями, смотрят на основании сопоставления с летописями, какими-то фиксированными историческими датами, обнаруживают какие-то расхождения между тем, когда это событие должно произойти ...и в результате происходит все в другое время и происходят какие-то накладки. Возникла гипотеза, что все историческое знание, с которым мы имеем дело, мистифицировано. Люди, пытаясь объяснить свое прошлое, которое для них было темным, не зафиксированным ни в каких источниках, летописях и книгах, они свою современность переносили на прошлое, модернизировали, придумывали, дополняли тем, что им было известно. И происходили такие экстраполяции современности на прошлое. В результате происходило, и Фоменко, и Носовский сторонники этой точки зрения, но она очень показательна для современной ситуации, что  Платона и платоновской Академии не было. И вообще, что там было в Древней Греции, мы не знаем. На самом деле платоновская Академия существовала во времена Возрождения – 1,5 тысячелетия спустя. А это все преподносилось, как платоновская Академия и платоновские диалоги. И Платон был написан во времена Возрождения, а не раньше. Если говорить о русской истории, речь идет о том, что ослепление Василька и ослепление Василия Темного – это одно и тоже явление, просто оно в самом деле пересказывалось дважды. Один раз как миф, а другой раз – как некая реальность. Таким образом, данное представление об истории оказывается совершенно размытым. Мы не можем провести границу между мифологизацией истории и ее совершенно точным научным описанием.

В культурологии происходит следующая вещь. Мы рассматриваем то или иное явление науки, или религии, или философии, или человеческого знания, не задумываясь над тем, было ли это на самом деле или нет. Мы констатируем, что так было в истории, что культура выработала в ходе споров каких-то, мнений такую точку зрения. И эта точка зрения принимается нами как факт культуры, а не факт реальности. И в этом состоит принципиальное отличие между культурологией и такими смежными, очень тесно связанными с культурологией  науками, как, например, социологией.

Елисеева – Культура считается объектом? Факты культуры?

Кондаков – В данном случае важнее, что они являются предметом.

Елисеева – А объектом что?

Кондаков – А объектом нашего знания может быть реальность, которая, может быть на самом деле не существует. Это может быть объект искусственно структурированный. Зададим такие вопросы.

Нам известно, что символом русской государственности, начиная с XV века, была шапка Мономаха. По поводу шапки Мономаха существует легенда, и люди в XVI веке в эту легенду свято верили. Эту точку зрения разделял Иван Грозный, Иван III, что шапка Мономаха была передана в незапамятные времена византийским императором Константином Мономахом своему дальнему родственнику – Владимиру Мономаху, который был тогда Киевским князем. И передача этой шапки была символической передачей Византией титула царской власти вместе с византийским православием, вместе с определенной традицией. А за  этим стояла еще более давняя традиция: Иван Грозный вполне всерьез доказывал Андрею Курбскому, что он является прямым потомком Рюрика. А Рюрик является прямым потомком некоего мифологического Томса (?), который является родным братом Юлия Цезаря. И таким образом русские цари являются прямой линией, идущей от Юлия Цезаря.

Идея Москва – Третий Рим получалась от утверждения не только мифологического – некоего нового религиозного центра, следующего после Константинополя и Рима, а четвертому Риму не бывать. Третий Рим – это еще и символ некоего последнего апокалиптического уже христианского царства. Первая христианская держава возникла вместе с христианством в Риме. Вторая христианская держава возникла вместе с крещением императора Константина в Константинополе. А третье христианское царство и последнее, апокалиптическое – после него только конец света – возникает в Москве. Отсюда взялась мессианская идея русского избранничества и православия – как единственно правильно религии во всем мире.

Если вернуться к шапке Мономаха, то в этой всей истории, которая рассказывалась, на самом деле нет ни одного элемента правды. Константин Мономах – такой император действительно был – умер за 50 лет до рождения Владимира Мономаха, которому поэтому уже он не мог ничего передать, никаких символов своего государства. Он не мог подарить своей собственной шапки только потому, что он не знал о существовании такого человека, который носил такое же, как он, прозвище – Мономах. Далее: шапка Мономаха не могла принадлежать Константину Мономаху потому, что она не являлась шапкой, которую носили Византийские императоры. Византийские императоры не носили такого рода головных уборов. По своей конструкции шапка Мономаха представляет собой восьмигранную тюбетейку совершенно восточного образца. А ее оторочка соболиным мехом представляет точную копию малахая монгольского или татарского или шапки какого-то татарского мурзы. Это головной убор, который Русь получила после монголо-татарского ига. И это была форма головного убора, распространенная не только среди царей, но и среди более или менее состоятельных людей, имевших возможность опушить свой малахай каким-то мехом.

И вот шапка Мономаха является вполне реальным культурным объектом, который существует реально в Оружейной палате. Мы можем ее наблюдать, можем его подробно описать: те золотые пластинки, которыми шапка Мономаха выложена, те узоры, которые изображены на этих пластинках. Узоры – чисто византийские, кстати. Крест, который вооружен на шапке Мономаха – тоже византийский, четырех конечный крест, украшен тремя жемчужинами, совершенно не православный, не восьмиконечный крест, и в этом отношении он, конечно, является сколком неких византийских моделей. Но сама шапка – монгольская по своей конструкции, а изготовлена вообще в Москве – ради возвеличивания Московских князей. Была изготовлена детально такая корона, символизирующая их власть. Она немного напоминала купол церкви русской православной – явно восточной тоже по своей конструкции. Она напоминала традиционную форму головного убора вчерашних властителей Руси. И по своим узорам, облицовке, по кресту напоминала Византию. Здесь начало Византийской культуры слилось или соединилось с началом монгольской культуры, очень сильно повлиявшей на русскую культуру,  и в результате сложился символ русской государственности, который традиционно связан с русской культурой, русской историей и т.д.

Вот вам пример того, как совершенно разные предметы культуры, т.е. символика идущая от Византии, символика идущая от монгольской культуры  соединилась в одно целое и стала представлять собой определенную символику культуры русской. А объект сам по себе сконструирован именно на Руси, но по образцам соответствующих культур: монгольской – восточной и вполне западной – византийской. В культуре происходят такие странные вещи.

Елисеева – Я хочу сравнить. В исторической культурологии предметом являются правила игры в социальной жизни. Я хочу понять, чем отличается историческая культурология от истории культуры. Вы говорите, что в истории культуры предметом являются исторические факты.

Кондаков – Все фактом является. Фактом является и сама легенда о том, что шапка Мономаха пришла от Константина Мономаха. А предмет  исторической культурологии придуман Флиером. Он как автор этой модели, концепции, дисциплины, о ней написал соответствующие статьи в культурологической энциклопедии, в нескольких журналах, где это обосновал, он имеет на это полное право.

Елисеева – Это разные предметы: история культуры и историческая культурология?

Кондаков – Я думаю, что это две стороны одной медали. История культуры – это предмет, который посвящен тому, как та или иная культура постепенно складывается в историческом контексте. Истории культуры, как таковой, абстрактно, не может быть. Есть история африканской культуры, русской, французской. У каждой из этих историй есть какая-то связность. Скажем, русская культура развивалась на пересечении западных и восточных культур, и поэтому она изначально была противоречивой, внутренне пограничной. Часто говорят, что американская культура похожа на российскую прежде всего своей многонациональностью, в основании ее тоже находится множество различных культур: культура северо-американских индейцев, культура афро-американцев, негров, вышедших из Африки, выходцев из Франции или Испании, культура англосаксонцев. И то, что сейчас представляет американская культура – это конгломерат самых разных культур. Эмигранты съезжаются в Америку каждый год в огромном количестве. Есть японцы, китайцы, итальянцы и т.д.

Лайза Минели – актриса. Можно ее назвать итальянской актрисой? Нет, потому что она уже давно американка, она играет в американских фильмах, она дочь знаменитого американского кинорежиссера, она в основном говорит на английском языка, она звезда американского кино. Она может выступать на эстраде с песнями и т.д. Она помнит, конечно, что по происхождению она итальянка, но сейчас и является представителем именно американской культуры.

Подобным же образом мы можем говорить, как Ленин  говорил, что Америка – это мельница наций. Можно так сказать, безусловно. И можно сказать, что мельница наций и Россия. Хотя у нас нации с трудом перемалывались в какое-то однородное состояние. Не случайно все национальные конфликты так у нас горячи, хотя российская культура с давних пор многонациональна. И это взаимодействие различных культур дало основания многим иностранцам говорить, что русских, как чисто таковых, в общем-то нет, любого русского "поскреби" и обнаружишь под ним татарина. Есть такая поговорка. Хотя на самом деле не только татарина. Восточные славяне граничили с кочевыми народами издавна. И возникновение Древнерусского государства и было обусловлено этой пограничной областью между лесом и степью, между кочевыми и оседлыми народами, между печенегами и половцами и русским людьми.

В этом отношении интересен такой факт исторической культурологии и в тот же момент истории культуры. В русских летописях, в древнерусских памятниках нигде не зафиксированы пособия или учебники половецкого языка. Хотя с половцами на определенном этапе русские люди имели дело больше всего. Владимир Мономах в своем поучении говорил о том, сколько он боролся с различными половцами. Он перечисляет, что участвовал в 86-ти больших походах, а в мелких вообще не может перечислить. В одних походах миров он заключил столько-то, князей взял в плен половецких столько-то. Одних изрубил и бросил в речку, других отпустил на волю. Наградил дарами столько-то. Столько, наоборот наказал и взял с них дань и т.д. Ощущение создается такое, что на определенном этапе русской истории взаимоотношения с кочевыми народами, с том числе половцами развивались по типу: милые бранились – только тешились. Это постоянное состояние войны, мира, причем каждый раз состояние войны заканчивалось каким-то примирением и заключением каких-то союзов, в том числе брачных союзов.

Одним из памятников такой постоянной борьбы русских с половцами является Слово о Полку Игореве. Но мало кто знает о том, что князь Игорь был только на четверть своей крови русским по своей национальной принадлежности. Его бабка и его мать были половчанками. Это был достаточно лестный и широко распространенный брак между знатными родами половецкими и русскими. Точно также и многие половецкие ханы были женаты на русских знатных девушках. И подобного рода примирения хотя бы временные между этими народами было вполне естественным. Учебников не было, потому что язык итак знали. Находясь в плену у хана Кончака Икза(?), на каком языке с ним разговаривал князь Игорь? На половецком. Потому что он язык знал от бабушки, от матери – это был его родной язык. Он потом выучил русский язык, как язык религиозной службы, как язык летописи, правовых документов, которые он должен был визировать. Это был уже второй язык – официальный государственный, и он не мог его не знать, потому что он был рожден русским князем. Половцы – это тюркские народы.

Года три назад, один их членов Украинской Рады на вопрос анкеты, кем он является по национальности, ответил, что он является половцем. Все очень сильно смеялись, веселились, а он это явно сказал, чтобы шокировать публику. Слух об этом проник и в наши российские газеты... Куда девались половцы? Есть мнение о том, что половцы были племенем родственным современным баварцам или тем волжским народам, которые живут сейчас в Дагестане. Может быть, это действительно так. Но все равно эти народы половцами называются, там, где жили половцы, не живут, и жили до них в пятом колене. Можно предположить, что в ходе дальнейшего смешения народов, в конечном счете, отличие между великороссами или русскими и украинцами заключается в том, что украинцы гораздо больше представляются собой смесь с пловцами. Тип чернобрового, белолицего, черноволосого – это такой смешанный тип восточного славянина  и половца.

Есть в мире памятник, который называется  половецким словарем. Он называется по-латыни кодекс куманикус. Этот половецкий словарь был составлен итальянским миссионером в 1304 году, т.е. в начале XIV века, и хранится в настоящий момент в библиотеки имени Святого Марка – в Венеции. Этот памятник написан на латинском языке и представляет собой довольно развернутый половецко-латинский словарь. Там все термины переведены с половецкого на латинский. И наши ученые, также как и ученые всего мира, могут познакомиться с половецким языком единственно только из этого источника. От половцев не сохранилось никаких летописей, письменных историй и т.д., до нас этого всего не дошло. Может, письменности не было, но половецкий язык, на котором они общались, был. И видимо, какие-то договоры тоже заключались на каком-то языке. Но что любопытно: среди многих слов имеющих тюркские корни, половецкий язык явно так или иначе близок к хазарскому языку, или языку турецкому, или языку крымских татар, а ведь крымские татары наверняка имели какое-то отношение к половцам. Но наряду с этими тюркскими корнями, словами, родственными для всех тюркско-язычных языков, в этом словаре попадались слова довольно странные. Они были чисто славянского происхождения. Например, слово – "печь", слово – "изба", слово – "ухват". Это сугубо русские слова. И то, что кочевой народ воспринял слова, которые не имеют отношения к реалиям его кочевой жизни, довольно странно. Печь на коня с собой не возьмешь. Этот факт, который чисто исторически совершенно не объясним, заключался в том, что существовали многочисленные браки, те многочисленные семейные союзы, которые заключались то и дело между половцами и русскими, причем часто помимо воли участников этих союзов. Например, половцы наезжали на какие-то русские селения, грабили их, сжигали, и уводили в полон красных девиц. Красны девицы в конце концов становились не просто живым товаром, а становились реальными участниками половецкой жизни, становились женами половцев. Их делили, распределяли, и тогда они становились хозяйками в половецких шатрах и т.д. И, разумеется, то воспитание, то семейное, бытовой учение, которые русские девушки с собой приносили так или иначе начинало влиять и на жизнь этих половцев. Постепенно половцы начали переходить  с чисто кочевого образа жизни на полукочевой или полуоседлый. В период, когда в степи холодно, когда выживать на снежной степи довольно трудно, когда жить в шатре или юрте неудобно, когда скоту очень трудно рвать траву из под снега, удобнее вернуться к оседлому  образу жизни, к тем самым деревням, которые были сожжены или разграблены или, может быть, не вполне сожжены, но заброшены. И половцы возвращались в зимнее время, поздней осенью в эти русские деревни. Заселяли их, жили в избе, топили печь, держали скот в каких-то сараях или овинах. Недаром слово сарай в русском языке появилось. Слово сугубо тюркское: вспомните, Бахчисарай в переводе означает дворец посреди садов. Сарай – это дворец. Столица Золотой Орды тоже называлась сарай. У нас это не дворец, а самое последнее помещение, где хлам, мусор, лопаты, вилы складываются. Это означает то, что для тюрка было сараем, там существовало далеко не у каждого. Все живут кочевым образом жизни, а оседло живет хан, где есть сарай, где ставка его стоит. Для каждого русского, который жил оседло, сарай мог быть в каждом дворе. Это было уже сниженного значения слово, но слово тюркского происхождения. И тюркская культура, по всей видимости, еще в домонгольский период повлияла на русский быт, на русскую культуру и стала неотъемлемой ее частью.

Елисеева – Они были похожи на грузин?

Кондаков – Почему на грузин? Грузины – это индоевропейской племя. Считается, что если говорить о закавказских народах вроде армян или грузин, то они были связаны с семитским Ближним Востоком. Цивилизация Урарту на территории Армении была. Древнегрузинские царства были так или иначе связаны с ближневосточной традицией. Скорее у грузин и армян есть семитское начало, связывающее их с сирийцами. А половцы были скорее похожи на монголов, калмыков, они были представители монголоидной нации: прямые черные волосы, миндалевидные раскосые глаза, приплюснутый нос. Это было племя, которое жило кочевым образом, выращивало скот, ездило на конях – этнический тип вот такой был.

Елисеева – А хазары?

Кондаков – С хазарами дело обстоит более сложно. По своему языку – это тюркское племя. Тоже один из тюркских народов, который в значительной степени, поскольку они жили на Черноморском побережье, на территории Крыма, в своих истоках породнился со скифами и арматами, т.е. именами индоевропейскими, т.е. иранской ветви. Как этнический тип хазары несли в себе черты не только тюркские, но и индоевропейские. Смешанный народ, который сам родился из очень сложного этнического котла, расселялся по северному побережью Черноморья, вел не кочевой образ жизни, а вел образ жизни оседлый. Но от многих восточных племен он усвоил преимущественные занятия торговлей, посредничеством, ростовщичеством. И эта склонность к занятиям торговлей, финансовым операциям -  в том числе от самого положение места, на котором находились хазары – побережье, на пересечении Великого Шелкового Пути, ведущего на восток и в Европу, на пересечении морских путей. Туда приезжали генуэзцы, приезжали представители Греции, это был один из портов Средиземноморья. Это явилось предпосылкой того, что хазары задолго до Крещения Руси приняли у себя  в качестве религии – иудаизм: религию, к которой не были никак этнической предрасположенности. Это был не ислам, было не христианство, хотя с этими народами они тоже имели дело. Дело в том, что хазары по своим торговым надобностям постоянно имели дело с различными торговыми или финансовыми общинами во всех городах Европы и Средиземноморья. И так получилось, что держателями акций во многих этих общинах были представителями еврейского населения. К тому времени евреи уже были рассеяны, и в каждой европейской стране были иммигранты: в Испании, Италии, Франции, Германии. И поскольку еврейская религия в отличие от христианской не запрещала заниматься ростовщичеством, финансовым капиталом, поэтому и ювелиры, и торговцы, и хранители банков каких-то были представителями  еврейского населения. Консолидация евреев в Европе продолжала сохраняться не за счет общности территории, а за счет общности религии Поэтому приверженность иудаизму, приверженность еврейскому языку, на котором была написана Тора и Талмуд, было одним из оснований, по которому все эти европейские общины общались между собой, переписывались или поддерживали связь благодаря этим культурным, еврейским связям.

Елисеева – Говорят, что больше гораздо было торговцев среди армян, только об этом мало известно.

Кондаков – Это другая сторона. Кстати, то, что армян много во всем мире, это следствие того, что нация тоже в силу сложности своего положения и постоянных войн с Турцией, турецкими племенами несет на себе  печать определенного трагизма геноцида. Есть действительно армянские общины и в Латинской Америке, и в Сирии, и в Италии. Связи разрозненных общин выходцев из Армении тоже существовали, но поскольку Армении – христианский народ, то были какие-то христианские  связи. Армянская церковь  более древняя, чем католицизм и православие, и ближе к христианству, которое стало поначалу развиваться в Палестине, первоначальному христианству.

Но сейчас речь идет о другом. Когда мы говорим о том выборе, который осуществляла Русь между различными религиями, в частности между исламом, иудаизмом, западном и восточным христианством, то князю Владимиру и его приближенным не нужно было ездить далеко для того, чтобы узнать, что такое иудаизм. Посреди Киева был Хазарский двор, торговое такое предприятие, где все товары всего мира были и где жил целый квартал хазар. Некоторые, как Гумилев, считают, что до Крещения Руси, примерно два века продолжалось хазарское иго на Руси, не менее тяжелое, чем монгольское иго. И отсюда, например, в древнерусских былинах есть некие выпады против жидовина. Откуда они взялись? Видимо, противоборство между представителями иудаизма, с одной стороны, и представителями либо язычества древнерусского, либо начинавшегося христианства были, и они сохранились не в формах антисемитизма, а в формах какой-то профессиональной борьбы.

Между прочим, если угодно узнать, что один из немногих документов, сохранившихся от хазарского времени, хранящийся ныне в Лондоне, одна из немногих хазарских рукописей, дошедших до нас, свидетельствует о том, что существовала легенда, как хазарский каган(?) решил выбрать религию. И эта легенда почти один к одному воспроизводит легенду о выборе религии князем Владимиром. Тоже приходят послы от разных народов, каждый славит свою религию и, в конце концов, один из них убеждает в правильности и единственности в своем роде именно своей религии. Это был иудей, который и убедил хазарского кагана принять именно иудейскую религию.

Это свидетельствует в данном случае нам о том, что мы легенду о Крещении Руси не должны понимать буквально, как некую истину, не исключено, что это просто бродячий сюжет. И для того, чтобы объяснить уже задним числом, как же произошло Крещение Руси, летописцы или образованные книжные люди взяли известный им сюжет о выборе религии, поменяли имена участников. И оказалось, что Константин философ, который произносит решающую речь на этом обсуждении, побеждает в споре и князь Владимир принимает позицию Византийскую, которая таким образом оказывается наиболее убедительной. На самом деле мы сегодня не имеем никаких возможностей доказать так было или не так, посылались ли такие послы к волжским булгарам, к кому-то другому или нет. Таким фактов у нас нет, хотя сохранились летописи византийско-арабских путешествий, которые говорят о том, что послы из Киева неоднократно бывали в Хорезме.

Хорезм – это не ближний свет, это не волжские булгары, которые граничили с Русью, торговали и были освоенным пространством. Хорезм довольно далеко находится – на Великом шелковом пути, однако в Самарканде, Бухаре русские послы бывали, изучали мечети, изучали богослужение исламское. Ислам очень привлекал русских представителей, особенно вот – почему: исламские завоевания арабов показывали, что ислам весьма универсальная религия. И многие народы, незнающие арабского языка, не имеющие отношения к семитам вообще, т.е. народы тюркские, монгольские, арийские племена, например, Иран могут, в конце концов, принять ислам. Например, сейчас с США существует такая мода, целое поветрие афро-американцев, т.е. негров переходить из традиционной вроде бы для негритянского юга религии – протестантизма – в ислам. Например, знаменитый боксер Мухамед Оле (?) принял ислам и всячески пропагандировал эту религию как более относящуюся к характеру афро-американцев, к их культуре. В частности это привело к тому, что в таких странах как Нигерия, Нигер тоже преимущественной религией является ислам.

Можно к проблеме выбора религии подходить с точки зрения религиозной. В таком случае, если читать, например, какого-то митрополита Иоанна Снычева(?), митрополита покойного Ленинградско-Ладожского, то в его книге "Самодержавие и дух"(?) можно прочитать, что православие было даровано нам свыше, это было избранничество русского народа, который стал христианским народом, чтобы здесь проявилось определенное чудо. Но если рассуждать с точки зрения культурологической, то мы можем объяснить совсем по-другому. Можно сказать, что в значительной степени та борьба, которая шла между восточнославянскими племенами сначала с хазарами, потом с различными тюркскими кочевыми племенами: печенегами, половцами, потом монголо-татарами не располагало в сторону принятия либо иудаизма, либо ислама. Смущало восточных славян многое в этих религиях еще и то, что в них явно не учитывалось ни генетических факторов, ни ландшафтных. Многие пищевые или этнические запреты или, наоборот,  рекомендации, которые постулировались в исламе или иудаизме явно были определены жарким климатом. Явно эти религии схватывались в пустынном климате Аравии или Палестины, и были действительно приспособлены со всеми своими омовениями, запретами есть мясо тушканчика или парнокопытных животных к условиям жаркого климата, разгара тропической жары, где, конечно, расположения есть жирную мясную пищу нет. В то время как в России существовал другой более суровый климат. Князь Владимир будто бы сказал (хотя мы не можем доказать, была или нет эта фраза, но легенда нам ее сохранила и как факт культуры она безусловно существует), что на Руси нельзя не употреблять хмельного, "на Руси где веселью быть". Речь идет не только о том, что у русского человека в его суровом климате жизнь тяжела, что ему нужно в каких-то случаях греться, в каких-то случаях расслабляться, веселиться и как-то от тяжелого физического труда раскрепощаться. Не только в этом. Спиртных напитков на Руси не было. Водка пришла на Русь только в XVII веке, это была польское изготовление. Впервые  именно в Польше стали изготовлять водку и русские научились водку изготовлять уже после XVII века. На Руси были слабо алкогольные напитки. В основном создаваемые с помощью хмеля, т.е. пиво, брага, мед так называемый и т.д. Но, тем не менее, эти напитки представляли определенную часть древне русского быта. И запреты на употребление спиртного и хмельных напитков, которые в условиях жаркого, почти тропического, пустынного климата были вполне естественны для исламских народов, когда зарождался ислам, кочевых бедуинов и древних арабов, были совершенно противоестественны для специфики восточнославянского быта или климата Великой Русской равнины. Это одна из специфик, почему восточные религии были отвергнуты древнерусскими людьми, и ими была предпочтена религия восточных христиан, сохранявшаяся в Византии. Но это не единственная причина.

Елисеева – Кришнаиты распространяют свою религию, несмотря на то, что наш климат ей не соответствует.

Кондаков – Насчет кришнаитов тут уже другие культурные причины. Кришнаиты не появлялись в древней Руси. И религия древней Индии или буддизм не была совершенно нам знакома. Проблема выбора этой религии перед Русью не вставала ни в каком виде.

Близлежайшие народы исповедовали либо ислам, либо иудаизм, либо в том или ином виде христианство. Но, задумываясь над тем, что же было с теми народами, которые приняли либо ислам, либо иудаизм, конечно, русские люди не могли не обратить внимание на то, что все носители ислама в том время были народами воинственными, которые вели священную войну против неверных, завоевательные войны. В этом отношении сам воинственный дух ислама был русскому народу, и так отягченному какими-то стычками и битвами с кочевыми народами, окружавшими их, совсем не интересен. То, к чему стремилась Русь – было единство разрозненных восточнославянских племен, общая оборона относительно кочевых противников и по возможности некое спокойствие от войн, внешних нападений и т.д. Воинственная и во многом целеустремленная на завоевание все новых и новых народов и территорий религия ислама не была близка настроению русского народа.

С другой стороны, мы можем задуматься над тем, что слово ислам означает покорность. Неслучайно очевидец очень ярко описывает свое пребывание в мечети: люди, согнувшись, уронив лицо в землю, редко поднимают лицо вверх, а когда поднимают, что взгляд блуждает туда-сюда и на этом лице написан страх и подавленность,  и какая-то угнетенность, лица мрачные, испуганные. Совсем не этого хотели получить от религии восточные славяне. Религиозные языческие действия, обряды восточных славян (святки и пр.) были карнавальные, праздничные, связанные с переодеванием, какими-то оргиями, жертвоприношениями. Радостная и праздничная сторона тех обрядов, которые наблюдали в Византии: с богослужением, с переодеванием в роскошные одежды, с многочисленной символикой, с каждением ладана, с лампадами и зажигающимися свечами – все это создавало впечатление красоты. Неслучайно многие исследователи происхождения крещения Руси говорят, что одним из главных  факторов принятия восточными славянами византийского христианства был фактор эстетический. Не нравственный, не политический, а именно – эстетический. Действительно богослужение было очень торжественным, праздничным, чрезвычайно впечатляющим.

Надо сказать, что богослужение католическое было тоже очень праздничным, помпезным, причем более, чем византийское. Но здесь возникают другие причины. По поводу непринятия западного христианства. Будто бы князь Владимир ответил послам от Папы Римского,  что наши отцы не приняли вашей веры и мы не примем. Объяснение в высшей степени смутное. Миссионеры от римско-католической церкви появлялись на Руси еще во времена княгини Ольги, причем именно со стороны Германии и Германских императоров. Причем одним из условий, которое предлагали княгине Ольге – бабке князя Владимира – было принятие Русью не только христианства, а по существу подчинение Руси Великой священной римской империи, превращение ее в вассальную территорию Германского императора. На это княгиня Ольга не пошла и приняла крещение в Константинополе от Византийского императора. В этом смысле зависимость от Рима была в некотором смысле действительной зависимостью и привела бы и к политическому подчинению, и к религиозному подчинению к довольно далекому и мало ведомому нам Риму. С другой стороны, неслучайно послы, которые, может, были итальянцами, может, были французами, может, немцами, но назывались все-таки – немцами, потому что для древнерусского человека немец – это немой человек, т.е. не говорящий по-нашему. Почему так называли всех иностранцев Западной Европы? Дело в том, что католическое богослужение в течении длительного времени осуществлялось обязательно на латинском языке, это было непременное условие распространение католицизма. Но латинский язык в Германии, Франции, даже Польше все-таки за счет длительного употребления был языком в той или иной мере понятным для местного населения, для романских государств. На Руси же это вообще был тарабарский язык. Никаких ассоциаций с латинским языком на Руси нет. Оказывалось так, что даже какие-то греческие слова или греческая письменность оказалась для нас гораздо более близкой.

Другое дело, что Византийское или восточное –христианство распространяло свои идеи, свои церковные ритуалы среди многочисленных народов далеких от греческого. Например, православной церковью стала румынская церковь, болгарская церковь, потом русская церковь. Это все разные языки, не имеющие под собой почти никаких связей. И это, в конечном счете, приводило к тому, что самим греческим миссионерам приходилось изучать чужие языки. Равноапостольные миссионеры братья Кирилл и Мефодий создали славянскую письменность не потому, что они хотели помочь братьям славянам писать какие-то художественные или философские произведения. Они хотели, чтобы с помощью этой созданными ими из греческого языка дополнительных неких значков письменности можно было распространять идею греческой церкви, в конечном счете, того самого византийского христианства, которое пришло и на Русь. И эта миссионерская политика пропаганды и проповеди религии не на чужом, а на языке того  народа, где ведется миссионерство, была более подходящей к русским условиям. Поэтому византийская вера оказалась более близкой тем более, что Византию мы хорошо знали: то воевали с ней, то торговали с ней, то путешествовали по ней. Эта территория оказалась очень близкой и знакомой.

Еще одна была причина, можно сказать культурологическая, которая тоже повлияла на выбор религии Древней Руси. Известно, что князь Владимир получил при крещении имя Василий. Это было связано с тем, что его отцом был византийский император Валисий II. Но это было связано еще и с тем, что слово Василий – это символическая идея. Василий или Василевск так  именовался  арамейский император. Это означало в переводе с греческого – царь или государь, царствующий и т.д. И это в какой-то степени было одной из целей князя Владимира: в своей земле стать государем, царем, царствующей особой. Что и произошло с принятием христианства. Принятие имени носило такой символический характер.

Если подвести некоторый итог начальной ситуации  Крещения Руси, то можно сказать, что сам по себе цивилизационный выбор был во многом решающим для русской культуры. Можно сказать, что если бы Русь приняла на этом этапе не византийское христианство, а вдруг приняла бы иудаизм под влиянием хазарского ига или того, что Хазарский двор с синагогой находился посреди Киева, то и письменность на Руси была бы другой, и архитектура  русская была бы другой, и очень многие обычаи были бы другими, и книги.

Хотя здесь вопрос не такой простой, как могло бы показаться. Выдающийся русский философ, немец по происхождению, c XVIII еще века, Г.Г. Шпет, погибший в годы террора сталинского в 32 году, будучи крупнейшим отечественным философом в области феноменологии, в начале 20-х годов написал книгу о русской философии. Сейчас она уже переиздана. И там Шпет задает такой вопрос: что было бы, если бы Русь вместе с православием, с верой византийской церкви приняла бы еще и язык. Тогда бы это было богослужение на латинском языке, как во Франции или в Италии. Образованные русские люди: монархи, священники или князья читали бы в оригинале Гомера и Платона, Гесиода и Эсхила. Они были бы европейско или антично образованными людьми. Какая бы тогда культура была на Руси: во времена Ивана Грозного? Образованные люди читали бы действительно не только по-русски, но и по-гречески. Они бы знали все античную классику. У нас бы философия развивалась бы по-другому. Искусство бы развивалось по-другому, потому что люди, которые соприкоснулись с греческой культурой, не могли бы бесследно пройти мимо этого. Много лет спустя один из историков церкви и религии, священник Игорь Экономцев, в  его книге "Россия. Православие. Византия." (до сих пор ее можно найти в магазинах) спустя более 50 лет после смерти Шпета, отвечая на данный риторический вопрос, что было бы с Русью, если бы она заговорила по-гречески, если бы она стала читать греческие книги, дает довольно странные ответы. Он говорит, что если бы это произошло, то во времена уже Ивана Грозного в Москве читалась бы только одна книга – Коран. И сам поясняет, как это происходит. В случае если бы Русь приняла греческий язык, если бы греческий язык стал языком культуры, межкультурного общения, религии, все образованные люди так или иначе бы вольно или невольно знали бы греческий язык. Он был бы культурным минимумом для образованного человека. В этом случае Русь была бы не толь религиозно и церковно, но была бы и политически, и культурно очень тесно связана с Византией. И в этом случае падение Византии, образование Османской империи, завоевание турками ветви Византии, Балкан, привело к тому, что мы бы оказались под турецким игом. И в этом случае ислам бы был нам навязан, как сегодня боснийским сербам и в этом случае нельзя исключить того, что единственно доступной книгой была бы книга Коран – главная книга ислама.

Но  этого всего не произошло, но все это говорит о том, что история культуры на самом деле подвержена очень многим факторам, которые с одной стороны, может быть, оказываются под влиянием случайности, но в других случаях оказываются под влиянием вполне программируемых процессов, которые в истории культуры происходят. Если вернуться теперь к вопросу, как соотносятся историческая культурология и история культуры, то история культуры имеет дело с конкретным потоком культурных изменений, а историческая культурология обобщает, делает из них определенную систему. Историческая культурология может иметь своим предметом историю не одну только русскую или византийскую, или французскую, американскую культуру и т.д., она может иметь дело и с этими культурами, но их обобщать теоретически, говорить о том, как культурологические смыслы различных историй культур вкладываются в некую систему исторической культурологии.

Теперь я коснусь еще одного важного момента, который имеет дело к истории культуры. Речь идет о культурном менталитете. Это некая мало осознаваемая предрасположенность к тем или иным культурным смыслам, к той или иной культурной семантике является если не врожденной для каждой цивилизации, то во всяком случае складывающейся из многих исходных условий. Например, Бердяев в своей замечательной книге – "Истоки и смысл русского коммунизма" в самом начале этой книги говорит о том, что пейзаж русской души, который есть по существу менталитет русской культуры, во многом представляет собой копию пейзажа русской равнины. Такая же безбрежность, такая же неоформленность, безграничность, в которой противоположности сливаются между собой, соединяются в одно целое и т.д. И отсюда такая склонность к ..., к каким-то исканиям царства не от мира сего, попытка с одной стороны, стать центром мира и нести всем какую-то мессианскую идею – Москвы –Третьего Рима или Москвы – Третьего Интернационала. Бердяев (шутит), что идея Москвы – Третьего Рима, т.е. религиозная идея XVI века, вдруг в XX веке превратилась в идею Москвы – III Интернационала, когда Москва стала столицей Коминтерна, центром мирового революционного движения, и объявила, что именно в России начался процесс создания коммунизма, который рано или поздно охватит весь мир. На самом деле это была такая же мессианская идея. Причем самое интересное, что впервые Бердяев отметил, что это был вариант русской религиозной идеи, русской церковной идеи, государственной идеи, которая представляла собой притязания России выражать в себе весь интерес всего мира. Всемирная отзывчивость, о которой говорил Достоевский в своей речи о Пушкине, вдруг здесь повернулась идеей всемирной отзывчивости России в отношении других государств мира. Она на своем опыте впервые проходит путь коммунизма, который с удовольствием передаст любой другой стране вслед за собой.

Известно, например, что одной специфической особенностью русской культуры является почему-то, например, очень сильная тяга к апологии случайности, апологии судьбы. Прославление, преувеличение этой роли. Апология - это похвала, как у Эразма Роттердамского апология глупости – это похвала глупости. Это отмечали многие исследователи, не только русские, но и зарубежные. Такой есть замечательный лингвист Анна Вержбицки, у нее есть книга, недавно изданная на русском языке: " Язык. Познание. Культура". Сравнивая различные европейские языки, она делает определенные выводы относительно того, что заложено в русском языке, что составляет его специфику по сравнению с языком английским, что не переводимо ни на французский, ни на английский, ни на польский язык. Она говорит, что речь идет не только о знаменитом русском авось, о котором существует масса поговорок. зафиксированных Далем (относительно того, что происходит с тем, кто авосничает, кто полагается на русский авось). В "Сказке о попе и работнике его Балде", помните, договор между попом и Балдой заканчивается тем, что  он пообещал то, что он не мог выполнить, поп понадеялся на русский авось. Что такое авось? Авось – это как раз надежда на то, что все произойдет как-то само собой: кривая вывезет. Все будет без нашего участия, по-обломовски, все выйдет само собой. В некотором смысле фатализм такой и в фольклоре, и в мировоззрении, и в религии, и в русском национальном характере, в конечном счете: пассивность, покорность, лень, отсутствие инициативы, расторопности и т.д. Все это складывается в авось.

Но если задуматься, откуда это взялось, то это взялось еще с древних времен, еще до всякого татаро-монгольского ига, которые многие почитали причиной покорности и пассивности русского национального характера. Гораздо раньше этот авось в русском языке, русской культуре фиксировался. Причина этого в другом. Более того, может быть, само по себе длительное иго, которое продолжалась почти два с половиной века является скорее следствием такой пассивности или фатализма русского национального характера, нежели причиной его. Вержбицки отмечает, что в русском языке есть огромное количество эмоциональный глаголов, которые выражают непереводимые совершенно оттенки чувств и переживаний. Другого рационального смысла этих глаголов нет, а вот переживательный момент, который говорит о высокой эмоциональности, т.е. во многом невыразимой рациональными средствами натуре славянина или русского человека, это для Руси характерно. Один и тот же смысл в русском языке передается таким огромным веером глагольных форм, который совершенно невозможен ни в английском, ни во французском языке.  Упор делается не на рациональном содержании того или иного действия, а на оттенках переживаний этого действия.

Второе. В русском языке очень много каких-то выражений, поговорок, пословиц, которые представляют собой попытку оправдать некое иррациональное значение. То, что Тютчев говорит, что умом Россию не понять. Есть какая-то тайна или загадка, которая в значительной степени остается и не разрешенной и даже мы и не пытаемся ее разрешить, мы оставляем что-то за пределами. Причем не только в понимании самой специфики России или русского национального характера, но и вообще в любом действии. Пусть остается что-то непознанным. Это для западноевропейского человека совсем не характерно такое стремление. У них есть – познать все до конца, понять, разобраться, рационализировать какой-то смысл. Для русского национального сознания это совершенно не характерно. В русской культуре это не случайно.

Если задуматься над тем, кто является русским философом, представителем русской философии? Мы таких фигур, как Гегель или Кант, Спиноза не можем найти в русской культуре. Во-первых, русская философия появилась очень поздно. Это философия, которая в значительной степени не создавала какого понятийного аппарата, она не создавала какой-то системы категорий, каких-то логических принципов мышления, какие задавала французская и немецкая философия.

Елисеева – Это культурный менталитет?

Кондаков – Само понятие ментальности, менталитета возникло в нашем обиходе. Можно говорить о менталитете, связанном со спецификой характера или народа. А можно говорить, что менталитет является фундаментом соответствующей национальной культуры. В этом смысле можно говорить о том, что есть менталитет русской культуры, на котором вся дальнейшая история культуры основывается. Он неизменен, в этом отношении можно сказать, что между явлениями древнерусской культуры, культуры петровского времени, русской классической – времен – Пушкина и Толстого и культуры советской или современной конца ХХ века есть определенная связь. Угадываются какие-то знаковые характеры, ситуации, формы суждения, исторические сюжет даже. Можно говорить о том, что русская история повторяется. Например, феномены смутного времени наблюдались задолго до смутного времени. Все древнерусские междоусобицы представляют в каком-то смысле тоже русскую смуту. Речь же идет о том, что междоусобицы являлись не некоторой удельной феодальной системой, как иногда можно прочитать в исторических учебниках. Феодализма в России строго говоря почти что не было. Он если и стал складываться, то только во времена Ивана Грозного. Просуществовал потом не так долго. А то, что существовало на Древней Руси, это было какая-то странная смесь раннего феодализма с первобытнообщинным, вечевым строем. Этот синкретизм древнерусской истории представляет собой нечто чрезвычайно своеобразное и не имеющее аналогов в западноевропейской истории. Это тоже связано с ментальностью той или иной культуры.

Я сейчас пытаюсь, чтобы мы с вами как-то проникли в само понятие менталитета. Ясно, что менталитет американца – это менталитет делового человека. Одно время у нас везде в метро были расклеены везде щиты рекламой американского печенья  "Вебер-вилса". Реклама звучала как буквальная калька с западной рекламы "Вебер-вилс" – и ты победитель". Это недоступный смысл для рекламы. В каком смысле победитель? Ну, что я съел эту самую печенюшку в шоколаде, и чего я победителем являюсь? И вообще почему я должен быть победителем? На самом деле это комплекс американского ковбоя, который двигался на этот Дикий Запад, который хотел быть сильным, неустрашимым, сидел в седле, стрелял с вытянутой руки и т.д. Комплекс победителя и завоевателя – это совершенно не русская категория. Мы в этих категориях себя не мыслим совершенно. Или, например, скажем, все эти рекламы прокладок – они не российские. Апология безопасности или сохранности – это все совершенно не свойственно русскому национальному характеру, потому что вся предшествующая русская история совершенно нас ни от чего не сохраняла, ни от чего не обезопасивала и т.д.

Елисеева - Тоже о Наполеоне Флиер приводил пример, как эта реклама банка Империал эксплуатирует французское представление, а  не русское. И когда русские смотрят на эту старушку они недоумевают, что она на этого Наполеона приперлась смотреть, он же гад, он на русский народ напал.

Кондаков – Какие-то имиджи используются. В этом смысле реклама и не работает, она буквально копирует, цитирует какие-то стереотипы или ментальные структуры из другой культуры.

(конец кассеты 1)

Елисеева – На уроке английского детей учат различать состояния. Обычно дети знают, что человек или радуется или плачет. Там такая огромная таблица – там рожицы, у каждой рожицы разные выражения и под каждой английский глагол, который обозначает состояние настроения. Это не то?

Кондаков – Это немножко другое. Я на следующей лекции приведу вам конкретные примеры тех национальных глаголов, которые являются не переводимыми. Это очень характерные русские глаголы, которые связаны с различными оттенками переживаний. Причем переживания довольно простого. Но у той же Вержбицки есть еще одно наблюдение. Она говорит, что ни в одном языке нет такой формы, как безличные предложения. В русском языке безличных предложений очень много. Например. Смеркается. Морозит. Мне не здоровится. Повезло. За всеми этими конструкциями стоит архаическое мышление полагающее, что есть какие-то силы, речь идет о какой-то загадочной судьбе, которая от нас не зависит. Мы можем к чему-то стремиться, каких-то целей пытаться добиться, но на самом деле это от нас не зависит, а зависит от каких-то других сил, которые нас туда или сюда влекут.

Елисеева – Конечно. Вот я хочу узнать, что является предметом и объектом. Но сколько бы я не добивалась, от меня это не зависит, я это никогда не узнаю.

Кондаков –В конечном счете зависит, конечно. Каждый человек хочет что-то узнать, берет книжки, читает и убеждается, что понятие объект и предмет, скажем в социологии, гораздо более четкие, чем в культурологии. Я пытаюсь вам доказать, но не путем дефиниций, а путем анализа конкретного примера, что в случае с культурологией мы часто имеем дело не только с трудно  формулируемыми объектами. Подчас объекты мнимые, как комплексное число.

Елисеева – Объект понятно, а вот про предмет?

Кондаков – Если у нас есть некоторые представления, образы, категории, ассоциации сознания, которыми мы так или иначе руководствуемся, то это предмет. Другое дело, что этот предмет может не иметь соответствующего адекватного объекта или объект может быть теоретически реконструирован из контекста.

Вернусь вот к какому моменту. Мы можем сравнить начало различных историй. Другого пути сравнивать истории, ну, либо путем археологических раскопок. Но вы знаете, что раскопки Шлимана показали, что очень легко срыть тот слой, который тебя больше всего интересует. В своих раскопках Трои Шлиман срыл, не заметил тот слой, который представлял собой тот исторический период, который его интересовал. А в других случаях многие исторические документы, свидетельства являются чрезвычайно ненадежными. Человеку всегда свойственно в документе зафиксировать то, что он считает для себя выгодным, или то, во что он верит, что совсем не означает, что так и было.

Елисеева – А нельзя как-то уйти от этой проблемы? Сказать, что нам важно не то, как даже были вскрыты какие-то проблемы  и какие легенды сложились на основе, а как это влияет на современное состояние той же самой ментальности?

 Кондаков - Я по поводу того, как работают на современную ментальность. Искажение истории сознательное или бессознательное было в нашей истории еще вчера. Когда создавал свой лицевой летописный свод Иван Грозный, он заставил летописцев трижды их писать. К счастью сохранились все три копии с пометками самого царя. О чем шла речь? Речь шла о перекраивании истории. Уже после опричнины Ивану Грозному хотелось, чтобы те бояре, воеводы, которые участвовали с тех или иных исторических событиях, были дискредитированы, вообще стерты из истории, как реально не существовавшие. Он их казнил,  и поэтому ему хотелось, чтобы после него история была другой. В результате ему приходилось придумывать, кто командовал тем ли иным сражением. Доходило до того, что в такой роли должен был выступать пятилетний младенец, который явно не мог не только командовать, но и вообще участвовать в этом сражении. Но никого другого просто не оказывалось. Те люди, которые окружали Ивана Грозного в этот момент, они были другого возраста, а те, кто реально участвовали, были так или иначе замараны. Летописи были перекроены, имена были заменены, события протрактованы совсем по-другому. Причем Иван Грозный, когда это делал, он не какие-то корыстные цели при этом использовал. Никто эти летописи не изучал, как учебник, например, современному населению. Он думал, что в его лице есть богопомазанник, который несет в себе определенную истину. Не может быть того, что он казнил кого-то неправильно. Ему такое внушение, наущение было Господне, чтобы поступить именно так. Но в таком случае нужно, чтобы  все потомки знали историю из его рук, так как он ее видит. Он сейчас явно видит, что это – изменник был, хотя он тогда верой и правдой ему служил. Значит, нужно показать, что на самом деле его и не было. Происходит довольно странная вещь. В античной мифологии было такое правило: даже боги не могут сделать бывшее не бывшим. Т.е. история не может повернуться вспять.

В русском сознании история вспять постоянно поворачивается. Например, в XVII веке была такая популярная повесть о Савве ..., ее часто называют – Легенда о русском (?).. В частности, там сюжет поворачивается к тому, что купеческий сын Савва ..., блудный сын, который прокутил отцовское наследство, проиграл в карты, и занимался блудодеяниями, в конце концов, познакомился с дьяволом. И этот дьявол начал его уговаривать тут поступить на военную службу, тут совершить какую-то хитрость и т.д., и кончилось все тем, что он подписал богоотступную грамоту. Эту грамоту он лично принес сатане, куда его привел этот его приятель дьявол. Он посмотрел кругом люди, как архангелы, но все лицами синие, черные, багровые, все служат этому самому царю на роскошном троне. А царь говорит: "Я  этому человеку не верю, хоть он и написал богоотступную грамоту, но что-то мне сдается, что он не совсем наш". И дальше дьявол его не покидает никогда. После этого Савва совершил много подвигов на службе царя Михаил Федоровича Романова. Но поразила его какая-то болезнь, он стал парализован, стал страдать. И вот он в момент своих страданий взмолился Богородице Казанской. (А Казанская Богородица – эта та, которую сейчас восстановил Лужков на Красной площади. И богослужение описывается в этой повести в этом само храме Казанской Богородицы.) А сам это Савва родом из Казани. Тут перекличка, что он родом из Казани и Казанская Богородица ему покровительствует. И он к ней взмолился. Она просила ему его прегрешения и даровала ему спасение. И Богородица ему сказала: "Явись в мой храм, когда будет праздноваться день Казанской Божьей матери, и я там отпущу твои грехи". Его принесли на ковре, потому что он сам уже не мог ходить. Там его увидел царь, увидел патриарх, все его славят и видят, что он помирает совсем. И тут вдруг раздается ему с неба голос: "Савва, войди в мой храм". Он встает и как ни в чем ни бывало входит в храм. И дальше он жарко молится Богородице, и вдруг ему из-под купола раздается голос: "Савва, прощаются тебе все твои прегрешения. Поклянись, что ты пострижешься в монахи и отдашь свою жизнь служению мне". Он клянется, и тут ему с купола спускается листок брошенный. Он подбивает и видит, что это его богоотступная грамота, которую он своей рукой подписал. Там ничего нет, ни полслова, как бы не писал. Богородица отменила его прегрешения, после чего он получил чистый лист. Он выполнил свои обещания, был монахом в Чудовой монастыре, был похоронен в Кремле, на территории Чудова монастыря.

 И ведь на самом деле это не первый раз происходит. Еще в XII веке был такой апокриф о хождении Богородицы по мукам, типично русский апокриф. Апокриф - это сказание, которое не является официально церковно установленным, но тем не менее является сказанием на религиозную тему,  с участием соответствующих высших религиозных сил. Речь идет о том, что Богородица, услышав воззвание к ней из ада грешников, которые маются в муках, решила спуститься в ад и посмотреть, как они там живут, мучаются за свои прегрешения. И спустившись туда, она вняла их мольбам, увидела, что многие уже не заслуженно сильно мучаются, что на самом деле они уже искупили свои прегрешения. И она взяла на себе труд перед сыном своим Христом взмолиться за грешников, стать им заступницей. Роман Алексея Толстого "Хождение по мукам" это парафраз на тему этого апокрифа. И что происходит? Сын Богоматери ей ни в чем отказать не может,  неслучайно Богородица заступница всей русской земли. Молились ей, а не Христу. Именно она своим покровом покрывала русскую землю, защищая ее от бед, нашествий, болезней и т.д. Считалось, что именно Богородица милостивая, именно откликнется, именно она мать не только Христа, но и всех людей, она всеобщая мать человеческая. А Христос рисовался не как спаситель мира, не как мученик за правду и т.д., а  как грозный судья, как царь небесный, который явится на Страшном суде судить. Поэтому многие годы изображали Христа как Спаса Ярого...(?), Спас  в силах, т.е. Христос гневный, Христос, судящий грешников, отправляющий одних в ад, других в рай и т.д. В какой-то степени, Г.П. Федоров об этом говорил, что в народной вере Христос рисуется в образе царя, который внушает страх, который скорее кажется грозным судьей, а не милостивым страдальцем, который помогает людям. Такую функцию в русской народной вере выполняла преимущественно Богородица.

Так вот Богородица, взмолившись перед своим сыном о том, чтобы он снизошел к раскалившимся  грешникам, добивается того, что целый ряд грешников, который искупил свою вину, для них вечные муки ада перестают быть вечными. Они таким образом освобождаются и прямым ходом из ада переходят в рай – они свое отстрадали. По отношению к остальным грешникам Богородица добивается того, что в период святой недели в чистый понедельник, чистый вторник и т.д., объявляются каникулы в аду, и грешники не испытывают страданий, мук, они отдыхают там. Такова милость Богородицы. Она этой милости добилась от Христа. Получается так, что сделать бывшее небывшим, это в принципе вполне возможно, стоит только обратиться  к Богородице.

И более близкий нам пример. У старшего поколения моего отца или матери было тоже своего рода евангелие, которое все учили близко к тексту, наизусть. Мне мама говорила, что даже нравилось читать, потому что очень все просто и понятно. Маркса читать непонятно, Ленина – тоже непонятно, а уж краткий курс истории РКПб очень понятно, там все как на пальцах объяснено. Но если задуматься, то в этой истории, истории России, как она излагается там, нет ни одного слова правды. Все от того, кто был автором Октябрьского переворота, кто его организовал, кто там участвовал, вплоть до того, кто занимался террористической подрывной деятельностью, все придумано, все мифология. Многие вещи и дореволюционной истории искажены и придуманы. Искажена роль Титанова(?), Мещеряковской, Инородникова(?). Все это представляет пустую историческую мифологию. Это перекраивание истории было сделано при личном участии Сталина, при личном участие многих его подвижников. Над этим трудилась большая группа ученых. Я сам слышал, как академик Федосеев, в свое время вице-президент Академии наук рассказывал, как он, например, писал биографию Сталина. Как Сталин собрал ЦК обсуждать его собственную биографию, говорил о том, что в этой биографии нужно заменить и что нужно вставить. Например, предложил написать, что как любят говорить у нас  в народе, Сталин – это великий вождь, это Ленин сегодня. Фраза  "как любят говорить у нас в народе" была вписана в текст биографии Сталина лично Сталиным. А вообще эту фразу  .."Сталин – это Ленин сегодня" придумал на само деле Емельян Ярославский, страстный борец с религией, главный научный атеист на протяжении 20-30-х годов и академик Академии наук, старый большевик. Только за эту фразу, которую он придумал, Сталин его не тронул в своих репрессиях, он благополучно умер своей смертью, в весьма преклонном возрасте. И за этой формулой стояло довольно характерная особенность самих празднований - религиозных бдений при советской власти. Отмечался день памяти Ленина не 21 апреля, а 21 января – в день смерти. Это были такие триумфальные флаги, украшенные черным крепом, статуя Ленина, увитая тоже траурными лентами, цветы похоронные. Постоянно воспроизводящиеся похороны.

Елисеева – Поэтому его и не похоронили.

Кондаков – И с этим тоже было связано то, что Сталин же сказал, что народ хочет, чтобы Ленин жил, надеется на то, что наука будущего поможет его воскресить. По этому поводу Троцкий особенно бесился и говорил о том, что это все сталинские выходки, которые имеют чисто православное происхождение – вера в воскресение. Сталин учился в семинарии и он все это и придумал.

Гиенко – У нас в школе перед входом, я помню,  как входишь, красным написано было "Ленин и сейчас живее всех живых". Для любого ребенка, который входит с чистым сознанием в школу – и это первая мысль, которую он видит, это должно действовать.

Елисеева – Был плакат: "Могила Ленина – наше будущее".

Кондаков – В 60-е годы вряд ли могло такое быть. Это в 20-е годы, годы смерти Ленина появился такой плакат. Мысль, формула о том, что Ленин умер, но он жив. Или нынешний вождь – Сталин – это Ленин сегодня – чисто мифологическая. Я столкнулся с этой ситуацией "Ленин всегда живой" со своим собственным сыном. Он ходил в детский сад и воспитательница детского сада учила  детей, тому что Ленин всегда живой. И вот ребенок говорит: "Хочу пойти на Красную площадь в Мавзолей". Мы говорим: "Зачем туда? Лежит труп".- "Почему труп? Ленин же живой!" – " А как ты себе это представляешь?"  - "Сидит там за столом, что-то  пишет". И надо сказать, что когда мы ему все объяснили, рассказали, он долгое время не вполне верил. И когда он сходил в Мавзолей, когда его принимали в пионеры сказал, что похоже, что Ленин-то не настоящий, как статуя лежит из пластилина". Во всяком случае детское мышление эту мифологию воспринимало прямо, буквально. И надо сказать, что я в этой ситуации не знал, что предпринять. И единственное, что придумал. Как бороться с этой мифологией, учитывая ножницы: в школе ребенок будет говорить одно, а дома другое, он ни тому, ни другому не будет верить.

Я придумал следующее: я взял рассказы о Ленине Зощенко ( это само по себе явление, они создавались в самый разгар репрессий в 37-39 годах). А рассказ о том, что маленький Ленин был шалун, он разбил вазу, но не сказал, кто разбил. Или он тихонько курил в рукав себе, а мама об этом не знала. И масса ситуаций, которые никогда, конечно, не существовали, или существовали, но они поданы Зощенко в духе его таких наивных обывательских рассказов. Главная же цель всех этих рассказов о Ленине была...чтобы любой читатель мог сказать, что надо же Ленин мог соврать маме или Ленин почему был не прихотлив в еде. Его старшие братья организовали общество чистых тарелок. Они к общественной пользе его приучали И в дальнейшем он всегда все на тарелке доедал до конца. Дети, поступайте, как Ленин: манную кашу обязательно доедайте до конца. Сам по себе это процесс, который складывался в сознании не только, кстати, Зощенко 30-х годов, он был направлен прямо на демифологизацию той советской действительности, которая насаждалась официальными средствами.

Еще один пример. Есть такая поздняя, последняя, не очень удачная  пьеса Булгакова "Потоп", посвященная Сталину. В этой пьесе Сталин сидит в тюрьме, его избивает тюремщик, он знакомится с какими-то зэками. Пьеса кончается тем, что он приходит, выпущенный из тюрьмы к каким-то своим друзьям, на глазах почтеннейшей публики съедает кусок черного хлеба, ложится на лавку голую и засыпает. Там все реалистично, так на самом деле и было, пьеса очень стандартная. Они поехали потом специально изучать место, где действие разворачивать. Спектакль готовился к юбилею Сталина – его 60-летию в 39 году. Туда приехал и Булгаков, чтобы наблюдать какие-то детали. И вдруг приходит телеграмма : "Постановка отменяется. Сталин против." И это был удар для всего МХАТА. МХАТ думал, что Сталин закроет МХАТ, что он кого-нибудь посадит. Все возвращаются со страхом, ужасом. И надо сказать, что после этого Булгакова овладела болезнь, от которой он и умер: нефрит, давление и он уже не оправился после этого. Боялись страшно. Но Сталин будто бы доверенным лицам сказал: "Все молодые люди походят друг на друга, они пьют и делают много глупостей. " Сталин тоже был в свое время молодым человеком и тоже делал много глупостей. Но это не значит, что у молодого Сталина сегодня нужно терроризировать... И эта тирада, которую сказал Сталин, и явилась будто бы причиной, чтобы пьеса не пошла. А, наоборот, пьеса Погодина "Человек с ружьем"  очень даже шла. Там появлялся Сталин, но не надолго, вообще не говорил никаких слов. Кроме одного места, где Ленин говорит: "Товарищ Сталин, когда будем начинать Октябрьскую революцию?" А Сталин ему говорит: "Вчера рано, завтра поздно, значит, сегодня". .Одну только фразу говорит Сталин, а получается так, что Сталин и является главным двигателем Октябрьской революции. Это все мифология, которая рождалась на ходу, но одновременно мифология, которая тут же бывало, что и разоблачалась.

Например, Сталин чуть было не стал таким же великим поэтом, как и Мао Цзедун. Мао Цзедун любил писать стихи, его публиковали и считали классикой китайской литературы, когда Мао Цзедун был полновластным диктатором. Хороши ли они были нам оценить трудно, они были стихами сугубо дилетанта, не были посвящены ни одной политической теме. Это были стихи, как часто бывало в стихах древнекитайских поэтов на темы природы. Что это такое? "Бабочка села на цветок лотоса". В то время когда мы критиковали маоистов, мы приводили этот пример, как недостаток. Что по канонам древнекитайской поэзии, ничего тут марксисткого. А сегодня можно сказать, что это приверженность Мао Цзедуна, как и любого писателя,  той традиции китайской поэзии, которая во многом осталась неизменной в течении тысячелетий.

Что такое любой такой эпизод, в то же время, когда Зощенко писал рассказы о Ленине, Булгаков пьесу о Сталине? Сталин позвонил Пастернаку, с которым тогда заигрывал, дружбу ему выявлял и сказал, что у него есть знакомый, который пишет стихи, но он сомневается в своем творчестве и хотел бы показать это профессионалу. Не откажется ли Пастернак прочитать эти стихи и сказать Сталину, что он собой представляет. Пастернак согласился. Через некоторое время явился какой-то в военной форме гонец, который принес ему папку со стихами. Пастернак эти стихи прочитал и сразу понял, что автором был сам Сталин. В это время ему Сталин позвонил: "Я вам прислал стихи одного своего знакомого, как Вы их находите?" Пастернак имел смелость быть предельно доверительным со Сталиным и в какой-то степени это его потом спасло, потому что когда Сталину принесли списки на расстрел или на арест писателей, то среди них был Пастернак. И он вычеркнул его имя: "Не трогайте этого небожителя. Юродивый, не от мира сего, мало ли с кем он путается, мало ли с кем общается, что он где-то сказал, бывает у поэта такое". Пастернак ему тогда сказал: "Передайте этому Вашему знакомому, который пишет стихи, что если он может не писать, то пусть не пишет". Сталин помолчал и сказал: "Понятно. Я передам ему". На следующий день пришел гонец и с тех пор Сталин не пытался свои стихи публиковать.

Когда уже в годы юбилея Сталина, в годы семидесятилетия его подхалимы хотели опубликовать его детские еще в семинарии написанные стихи. Они были обнаружены, опубликованы в грузинских газетах. И потом выбрали лучшего переводчика по тем временам, которого можно было – это был Арсений Тарковский, отца Андрея Тарковского. Ему прислали пакет с почтой, запечатанный из ЦК, прислали большой гонорар авансом за перевод стихов. Стихи ему не понравились, он понял, что он переводит неплохо и подумал, что если он переведет их плохо, то его могут посадить за одно, если переведет их хорошо, то тоже может что-то случится. И он тянул и не переводил и все боялся, ну, пропадать, так пропадать. Все – ситуация разрешилась... Потому что когда Сталину сказали, что собираются издать том его стихов юбилейный, он сказал: "Этого делать не надо". И пришел к Тарковскому гонец, забрал у него пачку с рукописями, не взял никакого перевода обратно, и больше этот вопрос не поднимался.

Елисеева – Пастернак-то какие стихи анализировал?

Кондаков –Я думаю, что ему привезли подстрочник, потому что Сталин писал стихи на грузинском языке. Я видел некоторые из этих стихов, они действительно очень наивные, в псевдоромантической манере, с героизмом пожертвования. Стихи в духе примерно "Песни о Буревестнике"

Елисеева – А что вообще есть в грузинской поэзии?

Кондаков – Я не знаю, есть разные стихи. Есть стихи Акакия Церетели, например, или Атарташвили(?). Грузинская поэзия со времен "Витязя в тигровой шкуре" прошла довольно большой путь, там были разные этапы. Были романтические стихи, реалистические и модернистские. А почему Пастернаку привезли, потому что Пастернак подарил Сталину сборник грузинских поэтов в своем собственном переводе. Многие их этих грузинских поэтов были известны Сталину, он их знал, некоторые из них потом погибли. Сталину понравилось, и ему захотелось в этой обойме имен со всеми этими поэтами быть, звучать по-русски, классика и т.д..

Я отвлекся сейчас на пример, как древние сколки ментальности влияют на формирование ментальности сегодня.

Гиенко – Я бы хотел хотя бы в назывном порядке услышать. Я так понял, что, как минимум две вещи характерны для русской ментальности, русского характера. Первое – это перекраивание истории. Второе – это эмоциональность, не свойственная другим народам. Хотя в качестве перечисления можно несколько назвать.

Кондаков – Авось сюда уже не относится ? Авось – это другая вещь. Это во многом апелляция к судьбе, иррациональной судьбе.

Я хотел привести тут один пример. Начать я хотел издалека, но, может, я сделаю это кратко. Есть сравнивать, например, такие две древние мифологии, как египетскую и  шумеро-архатскую(?), то можно обратить внимание, что они сильно отличаются друг от друга. Тем, что египетская мифология очень солидная, очень строгая, симметричная, такая упрощенная вечность. Египетская цивилизация развивалась в течении нескольких десятков тысячелетий совершенно неизменно. Страна – замкнутое пространство, с двух сторон пустыни, с юга – горы, с севера – Средиземное море. Никаких вторжений других племен, никаких опасностей. Нил равномерно разливается дважды в год, в одно и тоже время. Можно рассчитать по звездам, по календарю, никаких эксцессов. Вся история развивается равномерно и в ней мало что меняется. Совсем другое дело – в Месопотамии: постоянные непредсказуемые разливы рек. Горные реки – совершенно не предсказуемы, они могут смыть посевы, они разорить земледельцев, они могут затопить скот, смыть население и т.д. С севера страна открыта набегам кочевников. Дикие народы постоянно нападали на эту страну и завоевывали и разоряли ее, уничтожали города. Неслучайно ведь в месопотамской цивилизации сменилось несколько цивилизаций: шумерская – это одна цивилизация. Архатская, пришедшая на ее место и частично использующая достижения шумеров – это была другая цивилизация. Потом началось Вавилонское царство – это третья цивилизация. Потом появилась Ассирия. Это была еще одна цивилизация. И это наслоение цивилизаций во многом было от той неустойчивости, зыбкости тех представлений, которые в этой стране сложились. Два дестабилизирующих фактора: горные реки, с одной стороны, и набеги кочевников, с другой стороны. И поэтому  сама мифология древне-месопотамская  была в высшей степени подвержена случайности. Даже боги шумерские прежде чем решить, кто из них будет выполнять какие-то функции, бросали жребий. По жребию они распределяли обязанности между собой. Возможно ли было такое в Египте или в Античности древнегреческой? Совершенно невозможно.

В этом отношении древне русская цивилизация неслучайно основывалась на чрезвычайно сильном почитании фактора случайности. Потому что, с одной стороны, пограничье с кочевниками. С другой стороны,  зависимость от чрезвычайно неустойчивой и непредсказуемой природы: с урожаями – не урожаями, дождем  или засухой. Эти два фактора –один природный, а другой этнического соседства – создавали условия для такого постоянного неустойчивого баланса, который сохранялся на протяжении всей русской истории. И именно вот это столкновение западного и восточного фактора привело к тому, что древне русская культура стала формироваться как культура бинарная, в которой противоположности каких-то различных начал находятся постоянно в состоянии взаимоупора, т.е. они не проникают в друг друга, а самим противостоянием удерживают друг друга в некотором равновесии. Поэтому Бердяев говорит, что характер русского народа, с одной стороны, сочетает в себе его всемирную отзывчивость, а с другой стороны, сокрытость(?), с одной стороны гордость, а с другой стороны, унижение. С одной стороны терпение и покорность, с другой стороны, склонность к бунту, с одной стороны, доброта, с другой стороны нередко жестокость и склонность к каким-то взрывным ситуациям.

Это противоречивость русского национального характера и самой русской истории, которая  постоянно на всем своем протяжении состоит их столкновения двух начал, их противостояния. Из язычества и христианства складывается суеверие, из единства вечевого образа жизни и общественного устройства коллективного, общинного и авторитарной власти князя, который пытается постоянно бороться то с боярской думой, то с вечевыми традициями, то подавлять Псков и Новгород едет Иван Грозный и т.д. С одной стороны, эта самая соборность русская, т.е. определенный коллективизм, идущий от первобытнообщинного строя, который сохранялся по существу до колхозной общины. Сталинская коллективизация ни за чтобы не удалась, если бы эти пережитки общины не сохранились бы и в ХХ веке. Так же как не сложился бы культ личности Ленина и Сталина, если бы в самой русской религиозности наряду с православно-христианским началом не существовали бы  вера в домового, русалку, вплоть до вкрапленного в христианство язычества. И в дальнейшем вся русская история складывается из такого противостояния: земщина и опричнина, петровские реформы – противники петровских реформ, шиковисты и координисты(?), западники и славянофилы, либералы и радикалы, революционеры и контрреволюционеры, советская  культура и культура русского зарубежья. Этот постоянный стык взаимно конфронтирующих, конфликтующих, противоборствующих каких-то тенденций – это наша постоянная особенность. И поэтому одна из особенностей российской церкви – это раскол, опасность раскола, которая постоянно висит над нашей страной. Во времена крещения Руси был раскол между язычниками и христианами. В конце древне русского периода возник религиозный раскол между негонианами(?) и староверами, раскол был связан и с государственным устройством, не успел Иван Грозный объявить себя самодержцем, появились самозванцы. Причем в значительной степени его собственной рукой они были на престол посажаны.

И в дальнейшем наблюдается это противоборство полярных элементов. Русская культура поляризовалась и в то же время в таком поляризованном виде продолжала сохраняться. Все это, в конечном счете, результат того, что западные и восточные векторы истории столкнулись в неком таком встречном движении, и возник такой цивилизационный круговорот, в котором, как выразился Лев Толстой, все перевернулось и только начало укладываться. И вот уже одиннадцать веков все укладывается, укладывается и уложиться никак не может. В этом смысле наша цивилизация уникальная, примеров ей ни на востоке, ни на западе нет. И во многом это связано с пограничным положением и культур, и цивилизаций, между западом и востоком, между различными и тенденциями и силами и геополитическими, и социокультурными.

Елисеева – Поляризация означает, что работать с русским народом надо так, что не надо стоять  на одной идее и  политик, например,  должен какую-то полярность сразу задавать?

Кондаков – Во всяком случае, я думаю, что важно не ставить перед проблемой выбора, который всегда ставит в положение Буриданова осла, какой копен сена лучше. Но, по крайней мере, постоянно учитывать, что в нашем постоянном до сих пор не целостном, не централизованном, не едином обществе всегда есть опасность какого-то раскола. И стоит выразить какую-то одну крайнюю идею, которая может устроить одну половину общества, но тем самым возбудить какую-то безусловную ненависть или ожесточенную борьбу в другой половине общества. Наиболее действенными факторами были бы факторы медиативные, т.е. вырабатывающие какую-то среднюю линию.

Елисеева – Но это тоже никому не помогает.

Кондаков – В том-то и дело. Бердяев  сказал, что срединной культуры в России нет, в отличие от Запада, поэтому все пути ведут в Рим, кроме золотой середины. Для нас это именно так. Среднее начало никого не устроит. Речь идет скорее не о среднем начале, а том начале, которое начинает постепенно каким-то образом вырабатывать такую линию, которая не была бы примирением правых и левых, либералов и коммунистов, западников и националистов. Речь идет о форме компромиссов, но именно этих лагерей, а не чего-то среднего, что не относится  ни к тем, ни к другим. Скорее всего для культурного политика важно было именно это.